– Однако же большевики, в свое время, сделали это… – попробовала она внести противоречие в рассуждения Афанасьева.

– Большевики, несмотря на прогрессивные взгляды, много чего натворили еще. Они сами тогда не слишком разбирались в подоплеке некоторых обрядов, слепо перенимаемых ими с Запада, одурманенные атеистическими настроениями. Но это вовсе не значит, что мы должны повторять все ошибки своих дедов.

– Прежние власти тоже неоднократно рассматривали этот вопрос, но не смогли добиться консенсуса с родственниками усопших, не желавшими умалять достоинство предков перезахоронением в менее престижных местах. Ведь одно дело быть упокоенным в самом сердце столицы, а другое – где-нибудь на выселках, – решила зайти с другого бока настырная особь женского пола.

– Это знаменитейшие московские кладбища, указанные во всех мировых путеводителях, и территорию главного храма Вооруженных Сил, вы называете выселками!? – искренне удивился диктатор, вновь разводя руками и опять невольно морщась от боли. – Ну, знаете ли?! И потом, о каком таком упокоении вы изволили выразиться?! Разве может быть местом упокоения, территория, где регулярно проводятся праздничные и торжественные мероприятия, да еще в придачу заливается и зимний каток?! Везде и всюду, покойные любят тишину и умиротворение, за редким исключением традиций диких племен. Вы меня простите, но я никому не пожелал бы быть погребенным на территории, постоянно действующей ярмарки. Так, что несогласным родственникам усопших, я посоветовал бы более обратить внимание именно на это обстоятельство, нежели заботиться о ложном престиже. Все-все, девушка, давайте заканчивать бесплодную дискуссию, у меня и так расписана каждая минута драгоценного времени.

Он шевельнул бровями и охрана бережно, но настойчиво стала оттеснять ушлую представительницу масс-медия.

– Сергей Иваныч! – крикнул он и призывно помахал левой рукой, усаживающемуся в свой автомобиль Рудову. – Пожалуйста, составьте мне компанию, – сделал он ему приглашающий жест.

Рудов, понимая, что Афанасьев хочет обсудить с ним ряд вопросов по дороге в столицу, тут же и без лишних разговоров кинул пару фраз своему водителю и сопровождающим, чтобы ехали без него (по настоянию все того же Лютикова, ему также была предоставлена персональная охрана). Отдав эти распоряжения, он полез в нутро президентского «ауруса» (кабриолет отъехал раньше), где за рулем сидел неизменный Кондратьич, а рядом с ним молоденький капитан-лейтенант с пристегнутым к наручникам «ядерным» чемоданчиком. Фамилию этого капитана, к своему стыду, ни Афанасьев, ни тем более Рудов все никак не могли запомнить.

Он уже собирался захлопнуть за собой бронированную дверцу, как опять услышал истошный женский вопль:

– Валерий Васильевич! Пожалуйста! Не уезжайте!

– О, Господи! – взмолился Афанасьев, высовываясь на крик.

На руках охраны, оцепившей «президентский» пульман, буквально повисла грузная блондинистая тетка с выпученными от напряжения глазами и перекошенным от отчаяния ртом. Теткой оказалась небезызвестная Председатель ЦИК – Элла Панферова, неизвестно каким образом затесавшаяся в ряды траурного эскорта. Валерий Васильевич сразу признал героиню последних медиа скандалов.

– Оба-на! – невольно вырвалось у диктатора не совсем подобающее случаю восклицание. – Почему вас все еще не арестовали, жертва вы наша, недоизнасилованная гастарбайтером?!

– Я! Это… я… – стала заикаться растерявшаяся от неожиданной реакции Афанасьева «выборный престидижитатор».

И если с предыдущей собеседницей он еще как-то сдерживал свои негативные эмоции, понимая, что все сказанное им будет тут же подхвачено и растиражировано средствами массовой информации, то с этой бабищей решил не церемониться и отыграться на ней по полной.

– Не блейте, как курдючная овца! – рявкнул, уже порядком рассвирепевший от предыдущего диалога, от боли в руке и прочих дурных вестей пришедших с утра, Валерий Васильевич. Охрана, поняв, что шеф, в принципе не отказывается от общения с толстухой, слегка ослабила хватку и крикливая бабенка перестала биться в их цепких руках.

– Я… это… – опять начала было она прежнюю свою волынку, но вовремя спохватилась и в порыве экзальтированного подобострастия, путая все понятия и звания проорала, – Ваше Светлое Преподобие, какие будут распоряжения по работе ЦИКа?!

Изнутри «ауруса» послышался злорадный смех Рудова:

– Господин, товарищ, барин!

– Хватит! Нацыкалась уже небось! – скаламбурил Афанасьев, в ответ на истерические выкрики достойной наследницы и продолжательницы дела Чурова67в политической эквилибристике.

– Простите, я не поняла, – пролепетала, как-то сразу поникшая и обмякшая женщина.

– А что, здесь, непонятно?! Вы кто по специальности?

– Я, это… как его… Я Председатель Центральной Избирательной Комиссии. Вы меня разве не помните? – опешила она от слов, сказанных диктатором.

– Я не о том спрашиваю, кем вы являетесь, – сморщился он, как от невыносимой зубной боли. – Я спрашиваю, какая у вас специальность в соответствии с дипломом?

– Диплом? Какой диплом? Ах, да, диплом, – сначала растерялась, но потом пришла в себя Элла Александровна. – У меня диплом МЭИ68 инженера по ремонту электробытовой техники.

– Ну, так и ступайте, чините утюги для населения! Кой черт, тебя, клуша, занесло в дела, о которых ты даже понятия не имеешь! – зло, вращая белками глаз, наорал он на нее. – Сгинь, нечистая! И чтобы я даже духа твоего в столице не чуял! Поняла!? А не то ты у меня пойдешь по этапу, считая верстовые столбы до Магадана!

Та, осознав, что чудом избежала незавидной куда более печальной участи, чем изгнание, быстро-быстро закивала головенкой. Охрана, не дожидаясь приказа, тут же оттеснила незадачливую карьеристку от автомобиля главаря хунты. Опасаясь еще каких-нибудь непредвиденных задержек, Афанасьев сам с силой захлопнул бронированную дверь, не прибегая к помощи охранников.

Рудов, меж тем, уже затеял разговор с диктаторским водителем, делая вид, будто не слышал последней перепалки:

– Здорово, Кондратьич! – поприветствовал он пожилого водителя, все еще примащиваясь на мягкое заднее сиденье. – Ну, как, привыкаешь к новому аппарату?

– Да, к чему тут привыкать-то? – махнул неопределенно тот рукой. – Баранка, она и в Африке баранкой будет. Ништо. Разберемся поманеньку.

– Я распорядился до конца июля обеспечить этими машинами весь Президиум Совета, а также Министра иностранных дел, – чуть виноватым голосом сообщил Афанасьев, включаясь в беседу и которому было немного стыдно за то, что он так быстро изменил своей старой «ласточке».

– Да, ну его к бесу, этот твой бегемот! – рассмеялся Рудов. – Я на своем «гелике», где угодно проскачу, в любой толчее и снежной каше, пока это корыто будет ворочаться по московским переулкам.

– Не патриотично предпочитать изделию нашего автопрома заграничную штуковину, – назидательно проворчал диктатор.

– Не патриотично – зато практично, – в тон ему ответил Начальник Главного оперативного управления. – К тому же эту машину назвать нашей можно лишь с большой натяжкой. Своего-то воображения у наших автодизайнеров не достало, нахватали у кого попало. Вон, даже решетку радиатора и то у «роллс-ройса» слямзили.

Афанасьев не захотел продолжать спор, поэтому обратился одновременно к Кондратьичу и Михайлову, коротко отдавая распоряжение:

– Едем на работу, – подразумевая под этим словосочетанием Национальный Центр Управления обороной.

Михайлов тут же связался с автомобилями сопровождения, чтобы скоординировать движение. Тронулись. Теперь их сопровождал полноценный автомобильный кортеж, как и положено главе государства, а не пара БТРов с бойцами спецназа на броне. Конечно, по традиции, именно Большой Кремлевский дворец считался официальной резиденцией правителей России последние сто лет, но Афанасьев всей душой прикипел к зданию на Фрунзенской набережной. Да и то сказать: с точки зрения функциональности, коммуникативности, а теперь, как выяснилось, и защищенности, Национальный Центр едва ли не на голову превосходил комплекс кремлевских зданий. Поэтому, сколько не перестраивай и не приспосабливай инфраструктуру Кремля под новые реалии и вызовы, комплекс зданий, по большому счету, уже не отвечал всем требованиям современности. Кремль еще вполне годился, как официальная резиденция главы государства и место для проведения торжественных мероприятий, в том числе для официальных встреч с иностранными делегациями, но в качестве «рабочей лошадки» уже не тянул. Поэтому Афанасьев твердо решил для себя, что Кремль отныне будет всего лишь символом России и одним из главных ее музеев. Согласен он был и с тем, что некоторые правительственные учреждения, относящиеся к обслуживанию деятельности главы государства, вполне себе могут оставаться на прежних местах и выполнять свои функции с относительным комфортом. К таким учреждениям относились – подразделения Администрации Президента, в том числе пресс-служба, служба